|
|
Nomad Kazakhstan
|
|
Холодное золото Хан-Тенгри
|
Покорение самого северного семитысячника планеты – задача нелегкая даже летом. Что уж говорить о дерзновенных планах по восхождению на неприступный и величественный Хан-Тенгри зимой! Однако еще прошлой осенью команда казахстанских альпинистов вполне серьезно вела обсуждение по взятию вершины «Повелителя духов» в январе 2011 года.
Очень им хотелось поддержать спортсменов грядущей Азиады, а главное заявить во всеуслышание о том, что альпинизм в нашей стране жив, и главные победы у ребят еще впереди. Насколько удалось реализовать смелые планы, мы решили спросить у участников экспедиции Александра Софрыгина, Олега Щукина, Александра Рудакова и Максута Жумаева.
NK: Как родилась идея взойти на Хан-Тенгри зимой? Чем это было обусловлено – желанием испытать собственные силы или за этим стоял более глубинный мотив?
Максут Жумаев: Мотив, конечно, был. Осенью 2010 года во время восхождения на пик Астана нам открылась панорама вершины Хан-Тенгри. Наверное, тогда и пришла эта идея. После, обсуждая в лагере планы на будущее, мы поделились своим желанием с Мэлсом Елеусизовым (руководитель экосоюза «Табигат»), ходившим с нами на гору. Он поддержал задумку и предложил посвятить восхождение зимним Азиатским играм 2011 года.
Александр Рудаков: К тому же прошлым летом при поддержке Мэлса Хамзаевича мы начали программу по возрождению альпинизма в Казахстане. Поэтому, замахиваясь на зимний Хан, мы четко знали, ради чего это делаем.
Олег Щукин: Только тогда это была размытая картинка, неявная мечта совершить восхождение в самом холодном месяце года – январе. Но выбор был сделан. Дальше предстояло решить самый сложный вопрос – финансирование.
NK: Ни для кого не секрет, что организация экспедиции, тем более такого уровня сложности, – удовольствие не из дешевых. Нужно заказать вертолет, закупить дорогую экипировку, снаряжение для участников и технические принадлежности для лагерей. Кто помогал в поиске средств для осуществления столь смелой мечты?
Максут Жумаев: Большой вклад сделал Мэлс Елеусизов. Он буквально жил в дороге между Алматы и Астаной. Сначала доказывал необходимость уникальной экспедиции, затем с боями выбивал финансирование. В итоге нам выделили одну треть из необходимого, и проект сдвинулся с места.
Олег Щукин: До последнего момента мы не были уверены на 100%, что восхождение состоится, т.к. не было средств даже на вертолет. Экипировку закупали буквально за неделю до выезда.
NK: Это было первым покорением Хан-Тенгри зимой? Или у руководителей и участников уже был подобный опыт, знали к чему готовиться и чего ожидать от природы и себя?
Александр Рудаков: История помнит два зимних восхождения на Хан. Опыт был, но не предполагал наличие 100%-ой уверенности в данной ситуации. Ведь именно в январе такое мероприятие было реализовано впервые. Думаю, не надо объяснять, насколько оно стало серьезным и рискованным испытанием для всех участников. Подобное восхождение предполагает очень тщательную подготовку. Такой возможности у нас, к сожалению, не было из-за сжатых сроков, поэтому до последнего момента оставались сомнения в успехе экспедиции. Но команда, собранная из спортсменов экстра-класса, придавала уверенности.
NK: Очевидно, что отбор в команду был жестким, все-таки не типовой выход на гору. Задача стояла сложная и требовала от спортсменов не только выносливости, но и неодолимого стремления к победе. Сколько альпинистов приняло участие в восхождении и кто руководил проектом?
Александр Софрыгин: На маршрут вышли две группы в составе девяти человек. Наша пятерка (штурмовая группа): Василий Пивцов, Максут Жумаев, Ильдар Габбасов, Дмитрий Хонин и я. И четверка под руководством Дмитрия Муравьева (вспомогательная группа): Александр Рудаков, Олег Щукин и Дмитрий Фокин. Спортивную часть возглавил заслуженный тренер СССР по альпинизму, нынешний тренер ЦСКА – Ерванд Ильинский.
Олег Щукин: Первая группа состояла из самых сильных спортсменов, имевших реальные шансы выйти к вершине. Все ребята имеют опыт гималайских восхождений на высоты более 8 000 метров. Основной задачей второй группы было помочь ведущей сохранить силы перед броском: поставить лагеря, вытащить грузы. Я находился во второй группе, и при этом не сожалею, что моя роль не предполагала славу покорителя. Мы были нацелены на командный успех.
NK: Когда началась экспедиция? Сложно ли было акклиматизироваться? Насколько мне известно, гора встретила вас сильным морозом.
Александр Рудаков: 7 января был дан старт. Обе группы, обслуживающий персонал компании Aksai Travel и оборудование вертолетом доставили в базовый лагерь «Северный Иныльчек», расположенный на высоте 4 100 м над уровнем моря.
Олег Щукин: На леднике было очень морозно. На момент прилета намерили –33 градуса. А наверху ведь и того меньше! Первый вопрос, молоточками застучавший в голове: неужели предстоит всю дорогу бороться с этим космическим холодом? Но акклиматизация сделала свое дело, и организм постепенно привык.
Александр Софрыгин: Хотя первая ночь, конечно, показалась вечностью. Базовые палатки большие и прогреть их горелками было невозможно. Несмотря на то, что они рассчитаны на двоих, мы забивались по трое, лишь бы согреться.
NK: Как проходила подготовка к восхождению? Наверняка, для начала вам нужно было поставить лагеря, посмотреть маршрут, выявить возможные сложности? Все ли прошло гладко?
Максут Жумаев: 10 января был объявлен первый акклиматизационный выход на гору, главной задачей которого стала подготовка промежуточных лагерей. Вышли двумя группами. План был таков: первый день – выход в лагерь №1 на высоту 4 600 м, на следующий день – выход в лагерь №2 (5600 м), третий день – акклиматизационный выход на плечо Чапаева (6100 м) и спуск во второй лагерь, четвертый день – возвращение на базу. Отдых. Все просто, но только на первый взгляд.
Олег Щукин: Выполнение задачи осложнялось сильным холодом, значительно снижающим темп движения (ночью столбик термометра опускался ниже минус 40 градусов). К тому же «привезенный» из города вирус внезапно начал «косить» ряды команды. Первая группа достигла второго лагеря, а мы, отстав из-за плохого самочувствия Дмитрия Фокина, заночевали в первом и поняли, что назавтра не сможем выдвинуться наверх – болезнь прогрессировала. Ушли в базу. Ребята из первой группы установили лагерь №2, и на следующий день вышли на плечо пика Чапаева. Мы наблюдали в трубу их крошечные фигурки на склоне громадной горы, и в душе скребли кошки – ведь мы тоже должны были быть там, но выбились из графика.
Александр Рудаков: Под утро случилась еще одна неожиданность – первая группа вне плана пришла в базу. Оказалось, у Максута отек легких. Ребята сделали необходимые уколы, и, пока он мог идти, поспешили вниз.
NK: Максут, как такое произошло?
Максут Жумаев: 12 января четверка Пивцов – Софрыгин – Хонин – Габбасов обработала маршрут от лагеря №2 до купола плеча Чапаева. Я не вышел с ними, т.к. почувствовал себя не совсем здоровым. Уже в 2 часа ночи проснулся от удушья. Пивцов сказал, что надо срочно спускаться в базовый лагерь. Вколол мне лекарство, и в 3 часа все медленно пошли вниз. К 7 утра пришли в базу, где меня осмотрел доктор Константин Морозов. Прогноз – в правом легком острая пневмония. Но могло быть и хуже. Зимние условия высокогорья могли и не дать шанса на благополучный спуск. Цена вопроса в таких случаях – жизнь. Так что, спасибо парням за помощь! 15 января вертолетом всех заболевших вместе со мной отправили в город.
Александр Рудаков: Максуту, действительно, повезло. Ребята своевременно оказали помощь. На высоте ведь сильное влияние оказывает не только холод, но и гипоксия, когда организм начинает испытывать кислородное голодание. Соответственно, наверху холод ощущается гораздо сильнее, чем внизу, увеличивается риск обморожения, стремительно прогрессируют болезни.
NK: Все эти сложности не повлияли на утвержденный план? Штурмовой выход начался в запланированные даты, или случились сбои?
Олег Щукин: Изначально штурм был намечен на 19 января. Для этого утром 15 числа вспомогательная группа в составе Рудакова, Муравьева и меня вышла в лагерь №2. Нашей задачей было подготовить лагеря, забросить продукты и газ для первой группы, выходившей на следующий день. Ночь провели в лагере №1 и с рассветом вышли в лагерь №2. Солнце на этом маршруте не появляется до самого плеча Чапаева. Мы все время находились в тени. Было очень холодно. Постоянно приходилось отмахивать ноги и руки, чтобы увеличить приток крови к замерзшим пальцам. Отойдя от палатки метров 200, Саня Рудаков сказал что не может согреть ноги, очень велик риск обморозиться. Решили, что он уйдет вниз. Вдвоем с Муравьевым идем дальше. К 16:30 достигаем второго лагеря. Усталость жуткая. Утром мы уйдем вниз, в базу. Только эта мысль и грела. На следующий день на спуске встретили ребят первой группы. Они шли на штурм. Без лишних эмоций пожелали им удачи, сил, разума, и, не оглядываясь, разошлись.
Александр Софрыгин: 16 января мы пошли входить в историю! Как сказал Дима Фокин: «Главное, не влипнуть в историю!». На штурм вышло четверо: Василий Пивцов, Ильдар Габбасав, Дмитрий Хонин и я. После схода с дистанции Саши Рудакова, оказавшегося во власти все того же непонятного вируса, гулявшего по базе, нам стало страшновато. Никто из четверки не был уверен, что тоже не находится в инкубационном периоде болезни. Если бы инфекция проснулась во время штурма, последствия могли быть непоправимыми. И вот, с чувством страха и долга (теперь кроме нас четверых никто не сможет даже попробовать), в 12:00 мы выдвинулись навстречу холодной, но все-таки мечте!
Максут Жумаев: Одним словом, гора сделала свой выбор – в команде остались самые сильные и здоровые спортсмены, которым предстояло водрузить флаг «Азиады» на самой высокой точке Казахстана!
NK: Понятно, что невозможно все предусмотреть и предвидеть. Холод и болезни внесли свои коррективы. Насколько сложным в этой связи оказалось восхождение? Какие еще препятствия приготовила для вас природа? Всем ли удалось взойти?
Александр Софрыгин: 17-го в 8:40 мы вышли в третий лагерь. Всю дорогу наши взгляды были прикованы к огромному снежному «флагу», устремленному на северо-восток. На горе дул сильный юго-западный ветер. На «перемычке» попытались найти пещеру, но измотанные ветром и холодом решили поставить палатку, огородив ее стенкой. Строительство закончили примерно в пять вечера, предварительно назначив выход на утро следующего дня. Но выйти на штурм нам так и не удалось, всю ночь по палатке бил сильный ветер, температура внутри резко снизилась. Заснуть было тяжело, промерзли насквозь. Мне дважды приходилось вставать, чтобы растереть ноги. Вымотавшись за ночь, приняли решение найти все-таки пещеру или выкопать свою, т.к. еще одной такой ночевки мы бы не выдержали. Наутро нам удалось найти старую пещеру, ту самую в строительстве которой в 2004 году я принимал участие (именно тогда я впервые узнал, что такое Хан-Тенгри). Выход назначили на 3:00. Встали в полночь. На улице светло, полнолуние, ветер несильный – можно работать. Вышли на перемычку, «связались» веревкой и двинули на вершину.
Олег Щукин: С этого времени весь лагерь, вся команда находились в крайнем напряжении. Очень переживали за ребят, за успех попытки. С нетерпением ждали очередных сеансов связи по рации.
Александр Софрыгин: Холод был неописуемый, мерзло все! Через каждые 15-20 минут приходилось останавливаться и активно махать ногами и руками. До высоты в
6400 м шли пять часов. Буквально еще через 100 метров набора высоты нас встретил сильный ветер, значительно замедливший движение. Дима, почувствовав риск обморожения, решил развернуться. Восхождение продолжили втроем.
Олег Щукин: Я считаю, что Дима принял сильное решение. По отношению и к себе, и к команде. Ведь если бы что-то случилось на вершине, ребятам пришлось бы очень сложно.
NK: Гора отняла много сил, но все же покорилась! Во сколько были на вершине и какие ощущения пережили после стольких трудностей?
Александр Софрыгин: В 14:20 мы стояли на вершине! Отработав с флагами, сделав три фотографии, начали спуск. Снижались метр за метром, бежать не хотелось, силы были на исходе. Уже в пещере подсчитали «ранения». Все трое по мелочам обморозили пальцы на ногах, руках, носы, кончики ушей, обожгли холодом легкие. Серьезные повреждения оказались у Ильдара – на вершине он сильно обморозил пальцы на обеих руках. Но при всем этом на лицах у нас были улыбки! Как заведенные повторяли друг другу: «Мы это сделали!». Обморожение Ильдара могло бы добавить нам сложностей на спуске, ведь между третьим и первым лагерем предстояла серьезная техническая работа, но не добавило. Ведь мы команда! Настоящая! У нас осталось шесть относительно здоровых рук и заменить две больные дружеские руки не было проблемой!
NK: Во вспомогательной группе в это время, вроде, тоже было не все гладко? Выход на встречу штурмовой группе не обошелся без сюрпризов. Мороз продолжал атаковать?
Олег Щукин: 20-го днем я и Муравьев вышли наверх, встречать группу штурма. Наша задача – лагерь №2, где мы должны встретиться с ребятами. Однако на следующий день, выйдя из первого лагеря поймал себя на мысли, что не чувствую правую ногу от пятки до пальцев. Только этого не хватало! Начал отмахивать, без результата. Испугался, что упустил время и обморозился. Окликнул Диму, объяснил ситуацию. Он велел быстро спускаться в палатку, разуваться и растирать ногу. «А как же ребята, как же груз, который у них надо забрать?» – Бросим его к чертям! – крикнул мне Димка. – Не стоит палатка да горелка и сантиметра отрезанных пальцев! Это меня отрезвило, и я развернулся. Дима ушел наверх. В лагере я долго растирал побелевшие ноги, жег газ, вроде отпустило – появилась едва заметная чувствительность, потом жжение, затем и пальцы зашевелились. Выдох облегчения!
NK: Надеюсь, спуск прошел благополучно?
Александр Софрыгин: Вполне! С пещеры вышли в десять утра, навстречу нам во второй лагерь уже шел Дмитрий Муравьев. В лагере №1 с чаем ждали Рудаков Саня, Фокин Дима и Олег. В 18:10 мы были в базе живые и довольные.
NK: Какие впечатления остались после восхождения? Чем для вас стало данное мероприятие? Случились ли какие-нибудь открытия о себе, команде, собственных возможностях?
Олег Щукин: У меня остались восторженные впечатления! В базе, поздравляя друг друга с успехом, я переживал крайне волнительные ощущения: флаг Азиады побывал на
высшей точке Казахстана! Подняли ли мы дух казахстанских спортсменов? Воспели ли славу Азиаде и Родине? Думаю, да. Уверен, что каждый из нас выкладываясь ради этой победы, понял и осознал какую-то истину командной борьбы за цель. Цель, которую вряд ли достигнешь в одиночку. Для меня было большой честью работать в такой команде!
Александр Софрыгин: Радует, что у нас все получилось, что мы сходили и выполнили поставленную задачу. Помимо всего прочего, сохранили родную секцию по альпинизму в ЦСКА, которая уже числилась в списках сокращенных. И главное, как спортсмены и просто хорошие люди, показали, что мы умеем не только говорить, но и делать!
Максут Жумаев: Я горжусь ребятами! Им удалось в крайне сложных погодных условиях водрузить флаги Казахстана и Азиады на высочайшем пике страны! Это победа всех казахстанцев!
Александр Рудаков: Больше всего я рад тому, что обошлись без потерь! Манящая красота Хан-Тенгри бывает очень коварной. Каждое восхождение на его вершину все равно, что первое. А зимний маршрут опаснее и рискованнее вдвойне! В этот раз «Повелитель духов» был к нам благосклонен. С горой!
В то время, когда верстался материал, ребята успели подняться еще на одну вершину – пик Амангельды (в самый лавиноопасный период), призывая таким образом жителей Казахстана принять участие в президентских выборах! Гордость охватывает от осознания того, что в нашем обществе есть люди со столь активной жизненной позицией, готовые пойти на «взятие» любой высоты с целью привлечения внимания к актуальным социально-политическим вопросам страны.
Источник - Беседу вела Елена Мельникова, Фото Олега Щукина и Дмитрия Хонина. http://ru.nomad-kazakhstan.kz/2174.html
|
Теги:
Александр Рудаков, Александр Софрыгин, Максут Жумаев, Олег Щукин, экспедиция, Хан-Тенгри, альпинизм, пик Амангельды
|
|
|
